Капитан первого ранга - Патрик О`Брайан

Темный силуэт его капитана, казавшийся крупнее обычного из-за дождевика и зюйдвестки, возвышался над наветренной стороной шканцев. Услышав возгласы: «Переверни!» и «Стоп!», а затем глухой удар поднимаемого на борт лага, Джек обернулся.

— Мистер Бабингтон, сколько у вас? — крикнул он.

— Два узла и три сажени, сэр!

Джек Обри кивнул. Где-то в темноте по левому борту должен находиться Селси-Билл; возможно, придется менять галс, пока же впереди достаточно свободного места. С подветренной стороны из тумана все время слышались тревожные сигналы горнов с рыбацких судов, ведущих ловлю у самых берегов. Но до них еще была добрая миля. Мористее через каждые несколько минут раздавался пушечный выстрел. Вне сомнения, к Порсмуту противоположным галсом шел военный корабль. Носовая карронада «Поликреста» отвечала через регулярные интервалы четвертными зарядами.

«Во всяком случае, к утру еще четверо научатся управлять этим кораблем», — размышлял Джек.

В известном смысле ему не повезло — первое испытание корабля состоялось в такое время, когда горизонт был невидим, а море и небо было невозможно отличить друг от друга. Но в целом об этом он не жалел, так как выигрывал несколько часов, оставив далеко за кормой и убогий городок Госпорт, и алчных судебных приставов. Кроме того, с тех пор как он впервые увидел «Поликрест», ему не терпелось узнать, как корабль будет вести себя в открытом море. Поднимаясь на волнах зыби, он двигался каким-то странным образом, как бы взбрыкивая и вздрагивая, словно лошадь, намеренная шарахнуться в сторону.

При неярком освещении нактоуза можно было видеть мистера Гудриджа, штурмана, стоявшего рядом со старшиной-рулевым возле компаса. Это был сдержанный пожилой мужчина с огромным опытом, который некогда был штурманом линейного корабля, но был уволен за столкновение с капелланом и лишь недавно восстановлен в должности. Он столь же внимательно следил за поведением «Поликреста», как и его капитан.

— Что вы можете сказать о судне, мистер Гудридж? — спросил Джек Обри, подойдя к штурвалу.

— Впервые вижу, чтобы судно так упиралось. Джек Обри взялся за штурвал и, несмотря на малую скорость, сразу почувствовал мощное противодействие: корабль так и норовил нацелить нос прямо в центр ветра. Он дал ему волю, и, прежде чем паруса стало заполаскивать, противодействие прекратилось. Руль перестал ходить, и странное винтообразное движение совершенно изменило свой ритм. Джек не мог понять, в чем дело, и, удивляясь поведению корабля, плавно возвращал его на прежний курс. Создавалось такое впечатление, словно у «Поликреста» два, а то и три центра вращения: очевидно, кливер, фок и бизань-марсель с одним рифом стремятся сбить его с курса, но беда в чем-то другом — такое сочетание парусов не может объяснить этот вялый руль, это внезапное нежелание корабля слушаться его.

— Три дюйма в льялах, сэр, — объявил помощник плотника, делавший обычный доклад.

— Разрешите доложить, сэр, в льялах три дюйма воды, — отрепетовал штурман.

— Добро, — отозвался Джек.

Это еще ничего не значило: судно не подвергалось настоящим испытаниям, не попадало в сильный шторм. Но, во всяком случае, почти сухие льяла доказывали, что, несмотря на странные скользящие кили и непонятные особенности управления, вода в судно не попадает, — утешительное известие, поскольку у Джека были на сей счет недобрые предчувствия.

— Вне всякого сомнения, мы выясним, какой дифферент окажется наиболее подходящим для судна, — произнес он, обращаясь к штурману, и вернулся к поручням, возобновляя привычку расхаживать по шканцам, как расхаживал на «Софи».

Утомленный застольем у Пуллингса, долгой возней со швартовными концами из-за запутавшегося троса и трудностями выхода с тесного рейда, Джек Обри, не давая себе отдыха, принялся изучать природу сил, действующих на судно.

Из недавно растопленной печи камбуза шел белый дым, который сносило за корму вместе с запахом рагу.

Капитан услышал, как заработали водяные помпы. Заложив руки за спину, он расхаживал взад и вперед, уткнувшись подбородком в гриего — короткий плащ с капюшоном, — прячась от колючего ветра. Он отчетливо представлял себе «Поликрест», так, словно разглядывал при свете лампы модель корабля, и ломал голову над его реакцией на течения и усилия ветра, над завихрениями воды под его странно расположенными рулями…

Матросы из команды, работающей на корме, окатывали из ведер шканцы, стараясь не замочить ему ног. Их сменили матросы с песком. На палубе появился боцман Маллок — приземистый, похожий на быка, молодой малый. Прежде он служил помощником боцмана на первоклассном корабле «Иксион». Джек услышал крик и удар палкой по спине матроса на полубаке. И постоянно раздавались размеренные выстрелы карронады, ставшие теперь отдаленными пушечные выстрелы военного корабля, звуки туманных горнов с левого борта, монотонное пение лотового, стоявшего на руслене:

— На лотлине девять саженей… на лотлине девять саженей… на лотлине девять без четверти…

Разумеется, наклон мачты имеет большое значение. Джек Обри был моряком, полагавшимся на интуицию, а не на научные выкладки. Он мысленно представил, что бакштаги натянуты таким образом, что мачты находятся под прямым углом, и внутренний голос подсказал ему: «Так держать». Послышался размеренный стук полировочных камней. После беспорядка, устроенного при оснастке судна, было полезно привести палубу в надлежащий вид. Звуки, запахи, как и многочисленные хлопоты, были неотъемлемой частью того мира, который был ему знаком с детских лет. Он почувствовал, как снова окунается в родную стихию. Это не значило, что Джек не любил сушу — она дарила ему немало радостей, но тамошние трудности и осложнения были слишком смутны и неопределенны, они слишком плотно следовали друг за другом, и им не было видно конца. Хотя и здесь жизнь была достаточно сложна, но в море ему была по плечу любая трудность… Жизнь на море имела еще одно большое преимущество… Что-то тут не то. Джек попытался понять, в чем дело, пристально посмотрев в сером полумраке наступающего дня на нос и на корму. Рыбачьи суда, двигавшиеся параллельными курсами, теперь оказались позади: их тоскливое завывание доносилось чуть ли не со стороны кильватерной струи. Должно быть, мыс Билл находится совсем недалеко позади. Пора делать поворот оверштаг. Чертовски неудачный момент он выбрал для маневра, поскольку люди заняты работой, и он предпочел бы дождаться, пока на палубу выйдут подвахтенные. Но за это время «Поликрест» может увалить под ветер больше, чем можно допустить. Лишь глупец станет рисковать судном из-за чистоты.

— Сейчас мы совершим поворот через оверштаг, мистер Гудридж, — произнес Джек, ожидая, когда боцман начнет свистеть в свою дудку. Метлы, ведра, швабры, скребки, полировальные камни, бруски пемзы, бронзовые мочалки вмиг оказались на привычных местах. Помощники боцмана с воплями «Все наверх, все наверх!» исчезли в люках, будя спящих. Новички были так утомлены, так измучены морской болезнью и отчаянием, что не обращали внимания ни на выстрелы карронады, ни на громкое шкрябанье пемзы. Десятка два опытных матросов уже десять минут назад оказались на своих местах. Пуллингс и боцман находились на полубаке, канонир и его помощники возле снастей грот-мачты, плотник у фокмачты, морские пехотинцы у грот-мачты, грота-марсовые и кормовая вахта на шканцах на брасах, когда последний полуодетый, отчаявшийся сухопутный моряк, которого ударами и толчками выгнали на палубу, занял свое место. — Спуститься по ветру, — обращаясь к рулевому, скомандовал Обри, которому надоело наблюдать за этим представлением.

Помощник боцмана как раз заканчивал обрабатывать линьком бывшего помощника шерифа, помогая ему усвоить разницу между штагом и булинем. Увидев, что судно стало похоже на военный корабль, и решив, что наступил подходящий момент, Джек скомандовал:

— К повороту…

— Есть к повороту.

— Руль помалу на ветер, — негромко бросил капитан рулевому, затем громким, четким голосом добавил: — Руль на подветренный борт. Отдать фор-стаксель, фортоп-булинь, стаксель.

При этом наполненные ветром передние паруса обмякли и повисли. «Поликрест» стал описывать пологую кривую в направлении ветра.

— Передернуть шкоты и паруса.

Все было готово к решающей команде, по которой реи совершат поворот; все было спокойным и неторопливым, как длинная кривая, которая рассекала серый, вздымающийся, бесформенный мир. Времени хватало с лихвой. И это хорошо, подумал Джек, наблюдая за тем, как матросы перетаскивают паруса через штаги, словно при игре в «свои соседи».

Теперь кривая стала закругляться медленнее, а волны зыби все сильнее обрушивались на скулу правого борта, сбивая судно с курса. Медленно выпрямляясь, оно оказалось уже в двух, затем в полутора румбах от направления ветра. Слова «Поднять грот» готовы были вырваться из его уст, когда он понял, что низкий постоянный гул, доносившийся слева и с кормы, гул, который так мощно звучал в ожидающей тишине, был звуком валов, накатывающих на мелководье у Селси-Билла. Судно переместилось под ветер на расстояние в два, в три раза превышавшее то, которое, по их со штурманом расчетам, должно было пройти. В этот же миг Джек почувствовал заметное изменение в характере движения; наступила мертвая тишина: он понял, что поворот завершить не удастся. Корабль не повернет в сторону центра ветра, продолжит дальнейшее движение, поэтому обрасопленные паруса наполнятся ветром на левом борту и увлекут «Поликрест» в море.